не верят. Даже больше того, подозревают во всех смертных грехах. Крайне редко Конгрегация решалась на подобные операции, поскольку риск потерять ценного агента был слишком велик. Здесь необходима очень тонкая, де-факто ювелирная работа. Сначала необходимо найти благодатную почву, куда можно посеять первые зерна сомнения. Потом тщательно ее удобрять, добавляя, а может и внедряя новые мысли для размышления. В обычных обстоятельствах такая операция может длиться неделями. Однако сейчас обстоятельства далеко не обычные. – Я не предатель. – повторил Иезекииль, видя на губах женщины саркастическую усмешку. – Понимаю, как все выглядит.
– Да неужели? – новый смешок. Похоже, за прошедшие семь дет Маргарет сильно изменилась, превратившись из доброй тихой ласковой девушки в злобную жестокую стерву. Ну, или он просто торопиться с выводами. Хотелось надеяться на второе.
– Правда, Марго. Я не предатель. Именно потому я стою сейчас здесь, перед тобой, и прошу устроить мне встречу с Себастьяном. Я ему все объясню.
Нового саркастического смешка не последовало. Улыбка сползла с лица Маргарет. Она задумалась, уставившись куда-то сквозь собеседника. Хороший знак. Весьма хороший. Стадию отторжения прошли, теперь главное ничего не испортить.
Спустя минуту, женщина чуть прищурилась, и спросила:
– Почему сейчас Игнатий? Почему спустя семь лет?
Ожидаемый вопрос, на который имелся заранее подготовленный ответ. И не просто слова, а в случае необходимости их легко можно было подтвердить фактами.
– Я был в тюрьме.
– Ты? В тюрьме? – она ему явно не поверила. Ну да, он бы тоже не поверил.
– Да. – Иезекииль с легкостью выдержал испытующий взгляд Маргарет. И не такого за годы службы видел. – Больше года меня держали в инквизитории. Затем отправили на монастырские рудники.
– Правда? – недоверие так и сквозило в голосе женщины. – Почему же ты сейчас здесь?
Инквизитор чуть улыбнулся, пожав плечами. Его ответ наверняка ее удивит. А, может даже напугает. Вот только, самая успешная ложь та, в которой присутствует немалая доля правды. А, лучше – большая. В его случае говорить правду сложно, но вот никто не запрещает перерабатывать данные, выдавая их за ту действительность, в которую легко будет поверить.
– Меня отпустили.
– Отпустили… – тихо повторила Маргарет, делая еще один шаг назад. Вернее, попыталась сделать. Ее спина уперлась в холодную белую дверцу холодильной камеры. – Оттуда просто так не отпускают…
– Не отпускают. – подтвердил Иезекииль, полностью вступая в роль Игнатия. Виновато опустил глаза, чуть ссутулился, точно под тяжким грузом вины. – И меня не просто так отпустили…
– То есть…
– Я раскаялся, приступил к исповеди и принял католическую Евхаристию…
– Но…
– Я сделал это ради того, чтобы вернуться к тебе! – Иезекииль подался вперед, внимательно наблюдая за реакцией Маргарет. Она осталась стоять на месте. Не отшатнулась, как сделала бы это еще минуту назад. Отлично. – Да, я пошел на предательство и понимаю, насколько это тяжкий грех! Я готов пасть на колени, моля Иисуса о прощении. Готов умолять общину о прощении. Вот только, я пошел на предательство спустя пять лет после ареста. После пыток. После тяжкого труда на рудниках! Я пошел на предательство тогда, когда общине уже ничего не угрожало! Слышишь? Да, на исповеди я назвал несколько имен. Но то были те, кто уже сидит, либо уже казнен. Никто из тех, кто остался на свободе не пострадал! Ты можешь проверить! Пять лет назад у вас произвели аресты? Уверен, что нет!
– И все же… – Маргарет печально покачала головой. – ты оказался предателем…
– Да! – раз входим полностью в образ Игнатия, необходимо соответствовать его реакции. Иезекииль вскочил на ноги, и ударил кулаком по столу. Маргарет испуганно вздрогнула. – Ты будешь меня осуждать? Вспомни Христа! Он блудницу не стал осуждать! А может Он предъявил Петру за отречение? Предъявил? Скажи мне, Маргарет! Что Он сказал Петру? Сколько раз Он напомнил апостолу о предательстве? Сколько? Ну? Чего молчишь? Ответь мне!
– Ноль… – слова прозвучали на грани слышимости.
Лжеигнатий успокоился и сел обратно на стул. Так, как бы дальше поступил тот образ, семилетней давности? Наверняка бы изменился. Хорошо. Никаких проблем.
– Прости меня, Марго. Просто больно слышать слова осуждения от любимого человека…
Маргарет вздрогнула. Точно от удара электрическим током. И Иезекииль прекрасно знал, из-за чего. Ему совсем не хотелось играться чувствами женщины, которую он и правда любил, но инквизиторский долг куда выше его собственных желаний.
– Да, Марго. Ты не ослышалась. Я конечно же по-прежнему тебя люблю. Ничего не изменилось. Да и как могло измениться? Находясь в застенках инквизитория, лишь мысли о тебе давали мне силы выжить. Понимаю, правильно сказать: помогал Христос, и Его любовь. Но… – Лжеигнатий грустно вздохнул. – Это не так. Вернее, не совсем так. Именно ты, твой образ, твоя любовь помогали мне пережить пытки, а затем шесть лет рудниковых работ в нечеловеческих условиях. Да, я своими действиями предал Христа. Хотя… Я думаю, Он все понимает. Он понимает, что мое предательство было фиктивным и я пошел на него только ради того, чтобы оказаться здесь, рядом с тобой. – новый тяжелый вздох. Она должна видеть, как ему тяжело. Как он страдает. Эти чувства помогут ей уверовать в его рассказ. – Ладно… – Иезекииль резко выпрямился. – Здесь я по-другому поводу. Надеюсь у нас еще будет время для разговоров… Будут же, Маргарет?
Маргарет опустила голову. По ее щекам текли слезы. В сердце Иезекииля защемило, но усилием воли он отогнал жалостливые чувства. Ненавидеть себя, проклинать себя можно будет потом. Сейчас же важно помнить, ради чего он идет на обман любимого человека – ради Церкви. Ради Христа. Настоящего Христа, а не того, кому поклоняются еретики. Ради спасения жизни представителя Халифата, чьей жизни угрожают сектанты.
– Я не знаю, Игнатий… – тихо, сквозь слезы проговорила женщина. – Все так изменилось…
– Ладно. Скажи мне одно: ты устроишь мне встречу с пастором? Я хочу с ним поговорить, и затем, с его разрешения предстать перед церковью и попросить у всех прощения…
Маргарет тыльной стороной ладони вытерла слезы и кивнула.
– Я поговорю, Игнатий. Оставь мне свой номер телефона. Если пастор согласиться, тебе поступит время и место встречи…
Священная Католическая Империя.
Рим.
Холм Палатин.
Замок святого Петра-мученика – штаб-квартира Римского отделения Конгрегации, на месте разрушенного дворца Флавия Домициана.
6 этаж – зал аналитики и боевого планирования КТП.
12:58.
– Есть результаты? – Маноло хмуро взглянул на вошедшего в кабинет Диего Жезуса, возглавлявшего в подразделении отдел внешнего наблюдения.
Кабинет обер-инквизитора располагался в дальнем конце шестого этажа, являясь по сути капитанской кабиной, откуда можно было просматривать всю палубу подразделения. В отличии от большинства подобных кабинетов, стенки не были прозрачными. Вернее, не все стенки. Только одна, выходящая прямо на зал КТП. Через нее просматривались, как рабочие ряды, так и командный пункт, являющийся рабочим местом руководителя подразделения, и его главных помощников. Остальные же три стены были окрашены в однотонный черный цвет, не пропуская через себя и малейшей частички света.
– Только получил, и сразу к вам. – Диего положил на стол бумажную распечатку, пододвинув ее к начальнику. Обер-инквизитор скривился и отрицательно мотнул головой.
– Нет у меня на это времени. Краткий доклад, после чего я приму решение.
– Хорошо. – руководитель отдела внешнего наблюдения забрал результаты. – Мои специалисты провели анализ голоса Маргарет Нойманн. Особенно нас интересовали те фразы, касающиеся ее потенциального контакта с пастором. В некоторых местах итог неоднозначный. Слишком маленький разрыв, чтобы мы могли вынести какое-то решение. Но вот, касаемо ее доверия к словам нашего агента. Программа показала вероятность 82 процента, то есть весьма высокий результат, недоверия. Следовательно, можно сделать однозначный вывод, что Маргарет не поверила в историю Игнатия. Дальше уже работа аналитиков. Тем не менее, думаю все итак очевидно. Раз она не поверила, то сообщит о своих сомнениях Себастьяну. Тот,
